9 мая мы вспоминаем о тех, кто, не щадя себя, ковал Великую Победу. Мы чтим память погибших и отдаем дать уважения живым ветеранам. Александра Семеновна Алешина — участница Великой Отечественной войны, она до сих пор отчетливо помнит страшные годы. Каждое её слово воспоминаний — на вес золота.

«Когда началась война мне было 17 лет. Помню, иду, смотрю все плачут, женщины кучками стоят, рыдают. Мне говорят: „Война началась“. Раньше редко у кого радио было, бедно жили. Все побежали на Ленинскую слушать новости. В тот день у репродуктора послушать Молотова собрался едва ли весь город. Все плакали….

Продуктов не стало, стали карточки выдавать на крупу, хлеб. Жили впроголодь. Я пошла работать на завод «Респиратор». Там организовали дружину на случай, если будет бомбёжка, чтобы помочь раненым. Я пошла. Нас учили делать перевязки, искусственное дыхание. Учили обращаться с оружием: как заряжать-разряжать, как целиться, где мушка, где прицел.

Потом всем прислали повестки, а мне нет. Я побежала в военкомат, а мне там: «На следующий год придешь». Я в слёзы. Рядом плачут — не хотят на фронт, а я плачу — возьмите меня. Военком: «Ну что делать, беги за паспортом». Вот так я попала в центральную женскую снайперскую школу. В Кусково.

Там нам построили трехэтажные нары. На каждом этаже можно было выпрямиться во весь рост. Одели нас во все мужское, сапоги, валенки 43-го размера. По колено в них уходили. В декабре это было. Приходили мы на стрельбище, ребята над нами смеются. Если пихнут, упадешь, сама уже не встанешь, надо, чтоб поднимали. Ну ничего, не плакали, вместе смеялись. Потом нас перевели под Подольск.

Относились к нам строго, но справедливо. В качестве наказания могли картошку отправить чистить или полы мыть, но руку поднять — никогда. Меня и саму наказывали. Помню, нас командир взвода гонял, а осень была, грязь кругом, лужи. Остановились передохнуть. А я говорю: «Женщины, они ж как хрустальные вазы, толкни они и разобьются, а нас гоняют, как бешенных собак». Слышу команду: «Хрустальная ваза, три шага вперед!». Я три шага вперед. «Слушай мою команду! Бегом!» Я бегу, слышу команду «Воздух!», а впереди лужа. Я прям в нее. В голове только одна мысль — как я буду форму чистить? Но на командира зла не было. «Отбой! Ну теперь поняла, что в строю разговаривать нельзя?» — «Так точно, поняла». Вот, до сих пор помню.

Три раза прошла «Курс молодого бойца». Один год меня учили мужчины-снайперы, потом их отправили на фронт, а нас, кого выделили, оставили принимать новые наборы и учить их. Приходилось трудно. Дрова для растопки приходилось искать самим. Туалет был на улице. Но никогда никто не плакал и не скулил, что трудно. Была только одна мысль — скорее бы уехать на фронт бить фашистов, скорее бы победить.

Мне с моими 7-ю классами приходилось обучать людей с высшим образованием. В основном все были добровольцами. Артистка у меня в ученицах была, из оперы, она погибла. Она ребёнка оставила маленького, чтобы попасть на фронт. Многие приезжали мстить за брата, за отца.

Я выучила и отправила на фронт 24 снайпера. Насколько я знаю, погибли из них только двое. Значит хорошо учились. А учиться было тяжело. Летом на тебе шинель-скатка, сапёрная лопата, противогаз. Выходить надо было рано на рассвете. Рыть себе окопы, лежа, с колена.

Снайперы били в основном по офицерскому составу, когда войска стояли в обороне. Даже перекликивались с фашистами, бывало. Немцы кричали: «Русь, давай „Катюшу“. А мы им кулак показывали — это рассказывали те, кто приезжал с фронта.

Наша женская школа выпустила 1880 снайперов, а девчонки уничтожили 20 тысяч немцев. Но как бы хорошо не учили, все равно были потери. Люся Мацальская была хорошая девушка. Она убила немца, но терпения не хватило — она высунулась поглядеть — попала она или нет, и её тут же немецкий снайпер убил. Попал в пуговицу на шее. Хотя снайперы действуют в паре — один стреляет, второй наблюдает, но она допустила оплошность и высунулась сама.

Снайпер он как охотник. Охотник ждет дичь, лежит часами в засаде не шевелясь, чтоб не спугнуть. Так и снайпер. Это очень тяжелая работа. Много девчонок остались бесплодными, застудились.

О Победе я уже узнала дома. Я немножко не дослужила — в январе демобилизовалась, а в мае война закончилась. В тот день все кричали: «Победа! Победа!». Все обнимались, целовались. И знакомые, и чужие. Мы пошли на работу к заводу, а нам — идите обратно. Завод сегодня не будет работать. Все плакали — кто от радости, кто с горя, что родные не вернуться. Ведь сколько погибло… Это затронула каждую семью».

Автор: Мария Бороданёва

Фото/Видео: Алексей Лавров.